Продолжая обсуждать тему бойкота 5-й конференции по ВИЧ/СПИДу в Восточной Европе и Центральной Азии, я решил брать интервью по этому поводу у разных людей. Первым был Сергей Дугин, руководитель некоммерческой организации “Гуманитарное действие” в Санкт-Петербурге. А вторым собеседником стал Александр Дельфинов. Поэт, журналист, зомбимэн, ведущий блога “Наркофобия”, участник ЕСЛУН — всех ипостасей этого известного деятеля наркополитики не перечислить. Сегодня мы с ним говорим о самом актуальном — о бойкоте конференции.
Александр Дельфинов
Макс: Что для тебя конференция ИКАКа? Каково твое мнение, стоит на нее ехать или не стоит?
Александр: Мое мнение по поводу этой конференции, которую называют по-русски странным словом ИКАКа, двойственное. С одной стороны, я понимаю доводы тех людей, кто говорит, что что-то нужно делать и поэтому можно идти на компромиссы с властями. С другой стороны, я понимаю доводы тех, кто уже больше десятилетия работает в сфере профилактики ВИЧ, в наркополитике, и они разочаровались в каких-либо контактах с госструктурами. Поэтому у нас возникает вопрос очень простой, но ответ очень сложный. Вопрос такой: можем ли мы рассчитывать, что идеи, продвигаемые гражданским сообществом, будут восприняты государственными органами? Опыт последних 15 лет говорит: скорее, нет. Да, я понимаю доводы людей, согласных на участие в конференции, но я сам не верю в то, что это к чему-то приведет. Я считаю, что в настоящее время сотрудничество НКО и государственных органов фактически непродуктивно. Нас не слышат. Нас не хотят слышать, что бы мы ни говорили. Даже если мы будем орать и ругаться с трибун, нас не услышат, потому что у них есть какие-то другие ценности, которые свыше нас. Лично я считаю, что нужно бойкотировать эту конференцию и просто в ней не участвовать. Никакого результата не будет все равно.
Макс: Если ситуация действительно такова, то почему все же есть организации, которые принимают участие в конференции?
Александр: Боюсь, здесь важную роль играет то, что некоторые НКО, работающие в этой области, хотят сохранить свое финансирование и свое существование. И они немного бюрократизируют ситуацию, переводят проблематику из реальной жизни в виртуальную. Они, просто ради того, чтобы сохранить свою работу, идут на компромисс с государственными органами, хотя по факту профилактики среди наркопотребителей не происходит. То есть работа не происходит, но организация остается на месте. Ее не закрывают. И это раскалывает НКО-сообщество.
Макс: Ты сказал, что там, на конференции, эти люди, с кем мы должны строить диалог, те, кто занимается профилактикой ВИЧ, они не слышат. Почему? Как такое вообще может быть? Ты говоришь, есть некие сверхценности у этих людей. Но что может быть важнее сохранения жизней в сообществах, особенно подверженных ВИЧ-инфекции? Что может быть важнее здоровья всего общества?
Александр: Государственные органы не слышат, да. Здесь интересная ситуация. В государственных органах есть вменяемые люди, понимающие ситуацию, но проблема в том, что эти люди подчинены начальникам. А самое главное начальств руководствуется политическими решениями. Не научно-обоснованными, а политическими. К сожалению, политические решения на сегодняшний день основываются на идеологических концепциях. Нам предлагают идею о том, что программы обмена игл и шприцев или заместительная терапия развращает молодежь, а это плохо влияет на наше население в целом, и в результате нам этого никак нельзя.
Макс: Вот ты говоришь про идеологические причины по поводу программ снижения вреда и заместительной терапии. Бог с ними, забудем пока про них. Но какая идеология может быть в ответ на то, что в России с каждым годом катастрофически повышается уровень заболеваемости ВИЧ/СПИДом? В Африке вроде как дела даже лучше. Что за идеологические причины такие, которые ценнее жизней тысяч граждан?
Александр: Идеологические причины здесь – это то, что государство ориентируется на условные консервативные ценности. Допустим, нам говорят, что самый лучший способ профилактики ВИЧ — это сохранять верность до брака. Идея прекрасная! Проблема в том, что она на практике не работает. Если мы сидим в кабинете и обсуждаем — это очень классно. Но в жизни, на улице, все получается не так. То есть государство отказывается принимать реальность такой, какая она есть, и весь базар о том, как бы нам хотелось, чтобы было. Да, наверное, было бы здорово, если бы, грубо говоря, никто не еб…ся до брака. Но это не так. И это не работает, но об этом мы молчим и не хотим говорить. Еще один момент. Я думаю, что есть финансовые интересы у таких организаций, как, например, ФСКН, которые выстраивают ситуацию тотальной внешней наркоугрозы. Мол, есть страшные враги России, они хотят запустить в нашу страну страшные наркотики, под видом заместительной терапии, разрушающие нашу прекрасную молодежь. И мы из этой логики силовых мероприятий против наркобизнеса как бы отводим на второй план социальную и медицинскую сферы, не принимаем во внимание научно обоснованные подходы в работе с реальными проблемами по профилактике ВИЧ.
Макс: Ты говорил, что склоняешься к бойкоту конференции, что в течение многих лет многие организации пытаются что-то сделать, а государство их не слышит. Что чиновники предпочитают пребывать в иллюзиях, продвигая неработающие методы? А что же делать? Вот не едешь ты на эту конференцию, а что предлагаешь делать взамен?
Александр: Хороший вопрос. Для себя окончательного ответа я пока не нашел. Я видел, как год за годом проваливались все попытки выйти на контакт с государством, договориться, объяснить ситуацию, найти возможность сотрудничества… Так, как это, например, в Германии происходит, когда некоммерческие организации эффективно работают вместе с государством в области профилактики ВИЧ. Но мы сталкиваемся с тем, что в России государственные органы нас посылают куда подальше. Конференции, обсуждения, разговоры не работают. Значит, возможно, нам следует заявить в публичной сфере: давайте делать что-то другое! Но делать вид, что работа идет при ее фактическом отсутствии, приходить на конференцию и с умным видом слушать презентации каких-то там представителей государственных органов, без конца врущих о каких-то своих псевдоуспехах, тоже никакого смысла не имеет. Кто-то считает, что эта ситуация патовая. Я пессимистически настроен, потому что много лет мы пытались и так, и сяк, и наперекосяк, но нет реакции. И если в конце 1990-х еще была какая-то надежда, то теперь получается, что нам приходится выходить на… не хочется так говорить, но… методы сопротивления или андеграунда. Нам нужно придумать ассиметричный ответ. Сидеть на конференции и делать вид, что все нормально, больше не имеет смысла, потому что ничего не нормально.
Интервью взял Макс Малышев при поддержке ЕСЛУН